Новую точку, как обычно выбирал Иваныч, он и в кабину-то к пилотам перебирается не иначе, как только карту с отметкой мне показать, на одобрение — важное дело, где выброситься. Подсели на берегу горной речки, лесотундра за полярным кругом, романтика, да и только! Название реки вот только не помню, зато помню, кто эту местность населяет: тунгусы, долганы и нганасаны. Последние, смешные, сами себя «ня» называют. Мы с ними встречались потом, на стойбище. Так, ничего: оленей пасут, охотятся, рыбу ловят. Да, так вот река. Река быстрая, да и уж на что горная – им не чета, метров восемьдесят в ширину! Противоположный берег не то, что наш, на котором мы сели – обрывистый и весь какой-то взлохмаченный, взъерошенный –  просто негде приткнуться. И дальше, далеко за ним плавно изгибающаяся долина. Ну вот, подумали  мы и решили, здесь, в пойме пристроиться. Берег, конечно, скучноватый, однообразный какой-то. Небольшие протоки да несколько деревьев, но особенно выбирать не  приходится, третьего берега не дано. Низковато, может быть, да зато работать удобно. К тому же и лесок невдалеке обнаружился, он все споры и решил. Полторы тонны груза, да всё в одну жилую палатку! Измотались, одну аппаратную перетаскать, ох какие негабаритные ящики.  Пока всё про всё – весь день как сквозь пальцы…

На следующий день, утром рано —  страна зовёт: электроды, катушки с проводом, соль, топорик «классический» — туристический, да болотники само собой – весна уже была приличная. Вперёд – работать! Ушёл на полкилометра, буквально до леса,  промеры сделал, вешки поставил, всё как надо, да и прогулялся неплохо, даром, что протоки мне не понравились, опасные, две даже перепрыгивать пришлось – узенькие, но быстрые и глубокие, да заросли утомительные. Местность вообще кругом болотистая, дикая, всё время продираться приходится, мы ещё давеча кустарничек чуть ниже пояса как раз пропалывали.  Ну да нам не привыкать! А так — порядок.

Уже к вечеру, чую, дождик собирается, надо двигать домой, да и вроде бы всё сделал,  а сделал дело, как известно, гуляй смело, да, с другой стороны, ещё по лесу побродить хочется. А тем временем, за этой моей думой, дождик основательно так накрапывает. Возвращаюсь – лучше поздно, чем никогда! Тем же путём назад, а погодка-то, смотрю, разгулялась. Подхожу к протоке, вот те на –  нет! Зато есть целая река! Ну, правильно – солнце пекло раньше дай Бог, а сейчас… да ещё такой дождик плавно переходящий в ливень!.. Что делать? Прямо пойдёшь — коня потеряешь, то бишь снесёт, вон как бурлит, словно ждёт; налево, направо всё одно — в обход! Да где он обход то? Поди найди! Теперь уже вокруг всё так пузырится, только поглядывай, как бы не ухнуть куда. Пригляделся, смотрю, деревце стоит не так далеко от берега, не то чтобы большое, но, в общем, так себе, подходящее, под мою мысль. Я, понятное дело, этим туристическим топориком… Романтика… Однако, наверное, час с лишним прошёл,  прежде чем лопнули мозоли, хрустнула романтика, и только за ней закачалось дерево. Заваливаю эту сосну с прицелом на протоку, чтобы вершина на другой берег легла. Ан нет, немного в сторону повело и метра полтора макушка сосны не дотягивает до кустов на той стороне… Ну выбирать не приходится, я ползком, перебираюсь по стволу, за всё цепляюсь, ствол подо мной, как борзую лошадь мотает из стороны в сторону, вот осталось совсем чуть-чуть… Романтика! На самых последних ветках рывком прыгнул, да  сорвался… Понесло меня, ох как понесло. Голова под водой, сапоги наверху или наоборот, уж не знаешь, что и лучше! Собрался в кучу, только бы, думаю, не коряга и не валун по голове, а то, что воду глотаю, так это ж, наверное, даже полезно. Бултыхаюсь, за всё что ни попади пытаюсь ухватиться, буквально за всё, что вижу, да что  и не вижу. Вроде,  ап, зацепился рукой за кусты, подтягиваюсь, отбиваю о какие-то камни колени, обдираю руки, но — выбираюсь! Повезло, легко отделался! Дух перевожу, болотники выжимаю, романтика, думаю, сейчас Иванычу расскажу, как я… глядь, а я на том же берегу, с которого начинал своё кругоречное плавание! М-да, печаль моя светла… Покурить бы. Как говорят в таких случаях: м-да… И главное что, конура наша даже отсюда виднеется, а я как собака мокрая на лакомый кусок мяса на неё уставился… Да на вот, укуси локоток! Что делать? Нечего делать! Холодно, голодно. Пошёл ещё раз на ту же  сосну… Ну, что рассказывать, что рассказывать, всё так же: так же прыгнул, так же сорвался, так же понесло только что, повезло больше — за нужный берег зацепился.

Долго сидел у второй протоки. Про неё я как-то забыл. Дождик уже давно сменил имя на ливень, так что сквозь него с трудом прорисовывалась палатка. До неё метров сто, Иваныч высунулся, сковородкой помахал, мол, давай скорей чего задерживаешься, к ужину опаздываешь! Ага, думаю, сейчас, только крылья приделаю! Обидно. Пропадёшь так в ста метрах от палатки, никто и не заметит. Кричал я, кричал ему, да разве сквозь такой водопад что услышишь. Нет, на самом деле обидно! Мокрый, грязный, весь исцарапанный, облезлый какой-то… В общем, через час был я всё-таки дома! Ну, поговорили, пожурили мы друг друга этак ласково, да как не крути, небеса то свою волю диктуют, всё о потопе напоминают…

Утром  — ослепительное солнце, а воды, тоже ослепительной, в реке прибыло, почти уже вровень с берегом. Задумался Иваныч… Пока думал, вода дошла уже до берега и тихой сапой, неторопливо, по-пластунски окружает нас со всех сторон. Всё, хватит думать. Ну что, куда? Мы ещё давеча приметили метрах в тридцати от нас бугорок с тремя сосенками, когда расселялись, этакий Арарат, так теперь сам Бог велел туда переселиться, без вариантов. Всё хозяйство перетаскали в одну палатку, покомпактней, и аппаратура и движки поближе. До сих пор помню, АБ-115-400 (агрегат бензоэлектрический – это ж надо так назвать!) три штуки, бензин… к ночи дождь рубит вовсю, погоды никакой. Однако утром, на следующий день, дождя практически нет, так, отдельные снайперские выстрелы. Видно, всё же захлебнулась за ночь атака. Однако дело своё он сделал – вокруг нас оказался кусок земли — остров три на пять метра! Мы уже записывались в Робинзоны и Пятницы-радисты, когда обнаружили на острове несколько леммингов, таких маленьких полевых мышей, настырных и жизнелюбивых, они, по-моему, даже зимой, под снегом бодрствуют. Ну что? Срочно переименовываемся в братьев Мазаев!

Дальше – больше! Островок вровень с водой, как это – заподлицо называется! Неудобно вслух, но — западло это называется. Что ж, — Иваныч грит, — рация, продукты, давай всё на деревья да повыше. Привязать, накрыть, обеспечить. Исполняю мудрые указания руководства. Мудрые-то они мудрые, да только каждая стойка, которую надо на пустые ящики поставить килограмм под сто пятьдесят…  Что рассказывать,  сделали всё.

 Поздний, поздний вечер. Острова нет. Сидим в том, что осталось от палатки, воды по щиколотку, снова пошёл дождь. И откуда столько воды? А говорили потопа не было! Было, всё было. Иваныч грит,   что похоже мы попали серьёзно — грунтовые воды пошли а это знаешь ли… Да и дождь к тому же в верховьях льёт не переставая – до горизонта всё затянуто сплошняком.  Не верилось, но момент истины неотвратимо наступал… К утру бродим по колено в воде, лемминги на ящиках сидят, пищат. С ними, кстати, что делать? Консервы открываем на всех. Ну, в общем, чтоб долго не повторяться, скажу сразу — на следующий день сидим мы с Иванычем на раскладном столе, и вода сантиметрах в десяти от нас плескается…  Романтика!.. Это значит, что под нами где-то  девяносто сантиметров Гольфстрима идёт… Всё мы как-то принятие решения по русской привычке оттягивали, всё обустраивались. Палатку натянули, над головой подняв боковины, всё отлично, курортная зона, да и только! Вот только когда мимо нашего стола коряги айсбергами стало проволакивать, немного поплохело. Сидим, молимся, чтобы нас не зацепило, а посуда между тем, да какой там между тем, так, между ящиками плавает. Романтика. Устроились, веточку я двухметровую отстрогал и потихонечку, каждый час уровень воды отмечаю. Да, кстати, там, где мы раньше выбросились, валун такой здоровый нарисовался, эдак с два холодильника — забавно!

То да сё – стол начинает маскироваться под воду. Иваныч так внимательно на меня смотрит, ну, вроде, какое мнение у меня по этому поводу сформируется. Паники что ли боится? А что делать? – Риторический вопрос. Там сто метров горной реки, здесь шестьсот-семьсот  грунтовых вод да и вообще неизвестно чего, два дня назад я уже имел честь убедиться, что это – до сих пор дрожь пробирает! Ну, что Иваныч – давай! Спички в парафин, спальники за спину, топор – туристический, о, сколько у меня теперь с ним  связано! Тушёнка, ракетница, верёвка подлиньше. Долго, правда, поначалу думали, связываться между собой или нет, да потом всё-таки отказались… Решили идти к большому лесу, во что бы то ни стало, а ведь оба понимаем, что кто-нибудь реально может не дойти… Кто знает, что там под водой? Или протока или течением может унести – Иваныч очень тяжёлый, я – лёгкий, словом,  на любой водный вкус, и на тот и на другой случай. Сидим, курим – хоть курево уберегли — иначе вообще смерть. Пора! А не хочется, не то слово! Иваныч говорит, — давай «Маяк» послушаем на дорожку – ну прям последняя сцена из фильма, боевая разведка перед заданием! Какие вопросы, кап, сейчас будет. Достаю, кручу верньеры.

Зарисовка: с трёх сторон вода, с четвёртой — болото, два мужика посреди этого залива сидят неизвестно на чём и  радио слушают, да ещё лемминги попискивают в унисон с морзянкой! И вот те на, ищу «Маяк» минут двадцать, кручу частотки – хоть бы хны, никакой русской речи и в помине нет, не то что «Маяка», как никак — первая программа. Музыка ещё какая-то пробивается с хрипом, да и то, хрипит не по-нашему! Так тоскливо стало, не передать. Что называется, помереть спокойно не дадут, под русскую речь! Ну, что, двинули — с Богом! Подожди, — говорю, — смотри, вода, кажись, на убыль пошла! На несколько сантиметров спала, судя по рискам на веточке. – Да ну! – Ну! Ну, ждём мы у моря погоды, недоверчиво так ждём, но ждём. Долго ждём.

 Через сутки опять появился наш островок, те же три на пять метров!  Взбодрились. Вот и первое место стоянки обозначилось, только вот «холодильник» этот здоровый на ней красуется, обзор, что называется загораживает. М-да. Это ж надо ж, с каким напором вода шла, чтоб такие вещи заносить между делом? Всё потихонечку восстанавливаем, чистим  — очень много грязи — по щиколотку нанесло. «Зайцы» наши тоже чистятся, по острову носятся, волнуются, домой, наверное, готовятся. Эх, нам бы тоже!.. Четвёртые сутки идут, и,  вдруг слышим «вертушка» – МИ-8! Ах ты, родимый, ластами так ласково машет, аж сердце щемит. Зависает он над нами и начальник партии в проём двери своей рыжей бородищей по ветру полощется: «Что на связь не выходили!.. Что молчите? Такие вы и эдакие, и, ещё раз такие, редисочные?!» – ну, в общем, орёт что-то, а мы стоим, задрав головы вверх, слушаем его словно глас с небес, и как идиоты улыбаемся от счастья. — А я вот, — кричит сквозь шум винтов,  — дефицит вам достал, — показывает нам две плетёнки куриных яиц!» — и тоже улыбается, всё понимает. И смех, и грех, смеялись так, что водой не отольёшь, не откачаешь, видать нервы сдали, ещё бы — такое напряжение!

Прошли эти грунтовые воды, и дождь понемногу прекратился. Погода наладилась. Отработали две недели что надо.

 Никому мы ничего особенно не рассказывали, пустяки, на каждом шагу везде что-то происходит, но что  правда, то правда, сильно нас эта история сблизила, и многому научила на всю жизнь. Порой сам не знаешь, что можно от себя ожидать и на что ты способен, ситуация для этого нужна. А тут вот, посмотрели мы друг друга, да и на себя, а это, знаешь ли, весьма и весьма немало, весьма… Ведь, мы раньше что, сидели, как с тобой, за столом трепались, кто бы что делал, кто бы что придумал!.. Да что говорить — только слова изводить! Это за столом, а вот так как мы там,  на столе… Ну, да мне это уже не грозит, теперь я знаю.