Палатку поставили метрах в тридцати от берега. Озеро «Хантайское», даже два смежных, длиннющие, на размах глаз — берегов не видно. Большая поляна, вдалеке реденький лес, и вокруг багульник, багульник…Раздохнули и… давай обустраиваться, не в первый раз, каждый знает, что делать. Иваныч, начальник наш, бусоль — карту в зубы и по окрестностям. Ну, а мы что, мы вдвоём палатку — стандарт. Передние колышки, растяжки на середину, по бокам колья метр двадцать. Багульник вот только… Песни про него романтично петь, а так: под корень выдираем всю ближайшую окрестность, весь ближайший кол времени. Это здесь сейчас хорошо, красиво и запах приятный, а там не до того, голова дуреет, невозможно, да и опять же, противопожарная, так сказать, безопасность – площадку делать надо. Ну ладно, иду дальше. Пошли с Толяной ямки, канавки копать. Иваныч уже здесь и зычным таким голосом направление даёт. Ось икс — там, ось игрек — тут. Начальство оно что: командовать, да ещё больше приказывать, специфика! Всё это в целом — электроразведкой называется. Погрешность четверть градуса. М-да. Ну, я дальше оборудованием занимаюсь, Толяна по хозяйству — посуды на озеро сполоснуть, воды во фляги набрать, дело уже к позднему обеду. Вдруг слышу, кричит Толяна, громко так и сурьёзно. А надо сказать Толяна, бывший «зек», большого риска был человек, если палец прищемит, за здорово живёшь кричать не станет. Рванул туда. Смотрю и Иваныч уже здесь. Однако, кто же кричал? Взбегаю на пригорочек, навстречу Толяна глаза с медные плошки, что у того пса, что-то мычит нечленораздельное и руками так разводит и размахивает, размахивает и разводит. Бледноватый, однако, гляжу, у него видок. Ну ладно, успокоились. Рассказывает: устроился на бережку, сижу никого не трогаю, кастрюльки да сковородочки пополаскиваю, да, мол, изредка, приговариваю, как в детстве: «ловись ыбка босяя и маенькая». Разморился ненароком на солнышке, разомлел, вдруг из воды морда такая, — о, — показал он разведя руки на ширину плеч, вырывается и зубами со всего размаха, прям по моим рукам: «клац»! Ну, мы естественно кидаемся смотреть руки. Руки, я вам скажу, ничего себе, узловатые, кручёная штанга, мне бы такие. Одним словом никаких следов оттяпанных до локтей конечностей, ну всё как бы на месте.
Ну, руки я, конечно, отдёрнуть успел, как бы извиняясь, добавляет он, но морда, я вам скажу… эдак с ведро, ей богу.
Ну, уж если божится, веры ни на грош. Поохали, поохали для приличия и пошли дальше работать. Озеро, однако, я вам скажу, приятности необыкновенной, так и тянет ноги помочить. Поэтому то я не удивился, что Иваныч наш, минуту спустя, зазря, что ли, заядлый рыбак, бросил:
Ну, мужики, вы тут пока покумекайте, что к чему, а я прошвырнусь на озеро, рыбки на закусь принесу. — Видать, он эту рыбку Толяны, как личное оскорбление воспринял, — И закусь, я вам скажу, будет отменная, нутром чую.
Ну, мы что, нутром, так нутром, мы ничего, Иваныч — авторитет. Ставим движки, печку. Ковыряюсь потихоньку, а сам думаю, чем я хуже? Он конечно спец, не мне с ним равняться, да и спиннинг у меня разве только как два месяца с обеих рук кидать метров за тридцать стало получаться, до этого всё больше за штаны. Ну, так ведь надо же когда-то начинать, однако ж! Пойду, думаю, и я половлю рыбку в мутной водичке! Энцефалитка, болотники, спиннинг, ну нож там, само собой разумеется, топорик ещё, туристический, думаю, авось пригодится, ну и всё такое, сопутствующее. Последней каплей стало мычание Толяны:
— Всё ребята, я тут тушёночки, вермишельки – через час просю к столу. Рыба? Да не нужна нам никакая рыба!
— Как не нужна?
— А так не нужна, что у нас продуктов, что ли мало!
Да, не ожидал я такого от Толяны! Ну ладно. Ушёл я метров на пятьсот, вода, в самом деле, мутновата, да и мелковата, ну да нам-то что и море по грудь. Я, как заправский рыбак, спиннинг метать научился, уже говорил — не догонишь, выбрал местечко и за дело. Стою, ловко эдак забрасываю и сматываю, забрасываю и эдак деловито сматываю. Учитесь. Никаких следов рыбы. Полное наличие отсутствия. Смотрю мимо Иваныч пошёл, и так сочувственно покивал, мол: «давай, давай, може хотя карасика стянешь». Ладно, думаю, посмотрим, чья возьмёт. Я при полном параде, даром что без эполетов: со снастями, топором и в болотных сапогах, хотя в огонь, хотя в воду. Ну, последнее, как раз, подходит. Щас я вон туда, подальше в камыш встряну, думаю, так рыба на меня косяками пойдёт, только успевай штабелями на берег определять. Забрался по самое некудá, по болотники, то есть, и стою. А хорошо: мошкары нет, лёгкий ветерок, солнце на вечер пошло, по воде мириадами золотые блёстки стелются – благодать. М-да… Забросил туда, забросил сюда… Вдруг за ногу, за икру, как дёрнет, будто электричеством каким – я обомлел. И чувствую, холодный ручеёк по спине побежал. А что вы скажете? В километре от меня два человека, ближайшая буровая вышка километрах в двадцати… Что за предсмертные шутки, думаю. Пока я млел, стоя на одной ноге, кто-то, ах этот кто-то, рывком вцепился во вторую! Не знаю, наверное, у меня на лбу глаза запасные зажглись от боли. А сам про себя машинально некролог составляю: «Такой-то и такой-то, погиб при невыясненных обстоятельствах. Вечная ему память…» Герою – это я уже от себя. В городе пропадёшь – не найдут. А здесь? Да просто не заметят… Да, однако! Однако больно! Не на шутку испугался, в секунду, реакция тогда была, дай Бог, выдернул топор из чехла и со всего размаху по воде ка-а-к дам! Брызг, конечно, тучу поднял, да хоть полегче стало, вроде как, что-то сделал! Может быть даже героическое… А мне в ответ, снова, такой удар — с ног ласточкой полетел! Смешно конечно, сейчас, а тогда мысль: что оно, резиной что ли питается? Привалился на одну ногу, но воду рублю: справа, слева, по камышам, по ноге думаю, так по ноге… Вдруг чувствую: попал! Да, нет, не в ногу, а в этого, кого-то! Ещё и ещё. Всё! Замер. Однако, нервно так усмехаюсь, вот и пригодился топорик. Да, а мути то со дна поднялось! Куда что побросал в воду, да ничего уже и не видно. Ну, ладно, не до поисков, а тут ещё не кстати голова закружилась. А ведь как-то надо и выбираться. Постоял-постоял, да приглядел кусты, что так скромно притулились над водой — о, то, что нужно. Уцепился, и ползком, ползком волоку себя на берег. Про спиннинг и не вспомнил даже, где он? Так и выбрался, мокрый, грязный, а на ноге рыбюка висит… Блесну, что называется себе нашла. По размеру.
Пока очухался, спиннинг нашёл, топорик, что где-то в воде посеял, пока местечко это приметил, дрожь унял, разглядел это чудище Лох-Несское. Щучка оказалась! Ах ты, думаю, щучка… Сам то я, наверное, ростом где-то метр семьдесят, ну так вот: голова этой щучки лежала у меня на плече, а хвост, по земле волочился! Фотография есть.
М-да. Так и доковыляли вместе до палатки. Тут смотрю и Толяна успокоился! Как увидел, кто его пальцы за блесну принял, так сразу подошёл и так нежно похлопал её по плечу. Ещё бы, самое страшное – неожиданность… А я что? А я весь из себя! «Как я её сделал! А ведь там и вторая была, — говорю я с сожалением, покачивая головой, — но да ведь сюда торопился!» Но его то не проведёшь! Усмехнулся только, глядя на меня, на рыбачка.
Чуть позже, ровно к обеду, на то оно и начальство, возвращается Иваныч, и так с вызовом ещё издалека: «Ну и что! Что я виноват, что рыбы в озере нет! Жарко, — говорит, — рыба дуреет, да видно совсем дóдури. Нате вам двух карасиков, — говорит он, не глядя на меня, и отвяжитесь от меня». Ну что мы, что мы? А мы в ответ вытаскиваем нашего питомца диких северных вод!.. Чем спрашиваем не рыбка?
Ставили мы потом на этом озере и рогатки и «телевизор». Да, не, не наш телевизор! Сеточка это такая была… Два на два, сороковка, хар-рошая штука. Да утром только дыры в том телевизоре и показывали. Как торпеды, насквозь прошли! Обидно, даже как-то, что не обратили рыбки внимания на наши телепередачи. Потом-то мы уж приспособились, Иваныч сурьёзно знает, как и что делать, но это было потом… Однако, надо признать, что это первый и последний раз, когда я с рыбой был, а Иваныч нет!
А вкуснятина какая была, с пальцами ели! И жареную и пареную, вяленую и варёную. Наловили потом уж столько и разной, что припасов вперёд на месяц заложили. Приелось… Ясное дело, когда на обед рыба, на ужин рыба, на завтрак… да что там говорить. Так-то вот: «Ловись ыбка босяя, да, и маенькая!
Через несколько лет снова пришлось работать мне на этом озере. Так называемая партия номер три. Это речная партия – живут и работают на судах, плавают по этому самому Хантайскому озеру. А озеро, если без шуток, серьёзное: и бури и шторма бывают! И, тем не менее, партия эта считалась курортной, как никак, у каждого отдельная каюта, баня есть, столовая, про рыбу я уж и не говорю, словом всё как у людей. Работы, правда, тоже навалом: в две смены круглые сутки! Под очень большим давлением выпускали под воду струю сжатого воздуха, имитируя подводный взрыв. Вся вода в озере при этом начинала колебаться, вот мы записывали всякие продольные, поперечные, обменные волны на станцию. «Прогресс 3» называется, я по ней ещё в Саратове курсы заканчивал. Ну, так вот, сколько мы тогда рыбы не ловили, а всё же более странной ловли в моей жизни уж не было.